Паша Бондарец – человек, которому крепко досталось...
С Пашей Бондарцом я познакомился на первом курсе после колхоза в общежитии на Островидова 64.
Во 2-й комнате были поселены : Паша Бондарец, Слава Бережной, Вова Кривохата, Коля Кедь и студент из Монголии Шараудорж Тудев.
В 3-й комнате : Анзор Зурабиани, Коля Саврицкий, Коля Тараненко, студент из Монголии Даваджаргал Эренценхорлоогийн и я.
Собственно из-за студентов из Монголии нас в эти комнаты и поселили, эти комнаты считались лучшими в общежитии, да и были постоянно на глазах у вахтеров. Время было такое!
Мы все учились на одном потоке, наши группы были вместе в колхозе, так что мы быстро сдружились по-соседски. Буквально сразу мы с Пашей и познакомились.
Я сразу обратил внимание на невысокого, паренька одетого более чем скромно, потому что он знал много полезных практических советов. Я, кстати, до сих пор глажу галстук так, как научил меня Паша.
С первых же дней Паша Богдарец, Коля Саврицкий и Коля Тараненко стали очень известными личностями в общежитии, благодаря одному комическому случаю. В середине 60-х был очередной всплеск популярности гипнотизма, телепатии и прочее. Еще был жив и выступал Вольф Мессинг. И вот Паша Богдарец и Коля Саврицкий раздобыли какую-то книжонку «Как развить в себе гипнотические способности», и стали ее усиленно штудировать. В этой книжке было написано, что легче всего начинать работать с уже спящим человеком. Подходящий материал быстро нашелся, это был Коля Тараненко – большой любитель поспать. Их опыты дошли до того, что Паша и Коля Саврицкий объявили нашим ребятам, что с помощью гипноза им удалось узнать, что Коля Тараненко ограбил каких-то двух девушек, снял с них вещи, которые положил в чемодан и сдал в камеру хранения. Паша и Саврицкий объявили, что сегодня вечером они проведут опыт, который все прояснит, а нас всех приглашали в свидетели. Вечером, когда Коля Тараненко заснул, появились Паша, Саврицкий и человек 10 свидетелей. Паша выключил верхний свет и включил настольную лампу с зеленым абажуром. И начался сеанс гипноза.
- Коля… Коля… Ты нас слышишь?
- Коля Тараненко промычал что–то непонятное.
- Чемодан… Чемодан…
- Я его положил.
- А куда? А куда, Коля?
И Коля Тараненко ответил «куда», только этот пункт назначениях при дамах произносить неприлично. Заодно он порекомендовал отправиться в это же место Паше, Саврицкому и всем свидетелям «строем и с песнями». Раздался гомерический хохот. Как вы уже догадались, Коля Тараненко поймал начинающих гипнотизеров «на крючок», и крепко подшутил над ними.
На второй неделе занятий после возвращения из колхоза Паша сказал нам, что устраивается работать лаборантом на одну из НИР кафедры МЭС. Слава Бережной ответил ему, что он тоже хотел устроиться, но ему сказали, что на НИР принимают студентов, начиная с 3-го курса. Почему же для Паши сделали такое исключение? На что Паша ответил, что ему помог в устройстве комитет комсомола.
Мы не стали задавать лишних, нескромных вопросов, но постепенно выяснилось, что Паша поступил в ОЭИС из школы-интерната, и что он круглый сирота. Отца он не помнил, а, когда умерла мать, ему было 6 или 7 лет, практически он провел в интернате почти все школьные годы.
Положение усугублялось тем, что в детстве до школы он упал и получил сильную травму позвоночника, пролежал в гипсовом корсете около года, так что силовые нагрузки ему были противопоказаны. Внешне его травма не была очень заметна, но Паша очень стеснялся демонстрировать ее посторонним людям, и никогда не ходил на общий пляж. (Думаю, это впоследствии сыграло свою роль в том, что он до конца жизни остался одиноким человеком.)
К счастью, он был радиолюбителем, мог паять различные схемы, и это ему помогало и в интернате, и в институте. Работа на НИР была для него шансом выжить.
По-настоящему осознать Пашино положение помог один случай.
Паша собрался ехать на годовщину основания их интерната и обратился с просьбой к своему соседу с похожей комплекцией: «Ты не одолжишь мне свою белую (паплиновую) рубашку на пару дней. Я собираюсь на праздник в интернат, а у меня только черные рубашки. Как на похороны. Не волнуйся, я ее хорошо постираю.» Сосед одолжил ему рубашку, а на следующий день к этому соседу приехала мама. Перебирая вещи сына, она спросила : «А где твоя белая рубашка?» Он объяснил ситуацию. Его мать задумалась и переспросила: «У этого мальчика ни отца, ни матери?» Когда ей сказали, что это так, она сказала сыну: «Подари ему эту рубашку, пусть носит на здоровье, я тебе куплю новую. Я привезла закрутки, так угостите его от моего имени. ».
Только тогда в наши бестолковые, беззаботные головы дошло, как нелегко приходится и еще придется Паше. С той поры практически все ребята из общежития старались чем-то и как-то помочь Паше.
Кстати, завхоз интерната во время приезда Паши выписал ему зимнее пальто, в котором он и проходил все институтские годы.
Чувство голода не покидала Пашу почти все институтские годы. Все кто его знал, помнят, что иногда, после получения стипендии, по воскресеньям, при посещении «Пельменной» на Тираспольской площади (она показана в фильме «Короткие встречи»), Паша вдруг устраивал себе праздник живота, заказывая себе двойную порцию. Как вспоминает Сережа Сорокин, самая голубая мечта Паши была – сидеть теплым вечером с друзьями на летней веранде, увитой виноградом, с большим кувшином розового вина и есть баранью ногу, запивая вином. И тогда он будет сытый, веселый и в меру разговорчивый.
Учился Паша вполне прилично. С теми, кто знал украинский язык, предпочитал говорить на украинском. По-русски говорил почти без акцента, но иногда неожиданно мог ввернуть такую откровенную, украинскую поговорку, которая сложную ситуацию расписывала, как по нотам, и сразу становилось ясно «кто есть кто» и «что есть что». Это прием он практиковал и при защите лабораторных и курсовых работ. Эффект был потрясающий. Сережа Сорокин, с которым Паша Бондарец делал многие лабораторные работы, рассказывал мне, что Паша частенько задавал вопросы, уводящие преподавателя от непосредственно обсуждаемой темы. После одного из таких вопросов на лабораторной по ТЭД суперстрогий преподаватель Змиевский (подпольно уважительная кличка-«Змей-Горыныч») судорожно затягиваясь "Лигеросом" («Смерть под парусом»), в течение часа увлеченно рассказывал все о СВЧ печах и автоматом засчитал им все лабораторные, будучи уверенным в том , что их знания в элекродинамике необъятны, и нечего мучить таких пытливых студентов.
В 1970 году мы с Пашей попали на практику на Киевский центральный телеграф, нас поставили в смену, платили зарплату монтеров, но мы вынуждены были жить на частной квартире на Воскресенке, в конце бульвара Перова. На этой квартире нас было четверо : Валера Гавва, Яша Шнайдер, Паща Бондарец и я. В те годы жилого массива Братовщина еще не было, и за бульваром Перова были луга, где паслись коровы, маленькая, поросшая вербами, речушка Десенка, и озеро Выгуривщина. В выходные дни нам было, куда пойти на пикник. А еще мы посещали Труханов остров (киевскую Венецию), Русановку, где находился самый современный кинотеатр «Краков», «Зеленый театр» в парке «На схилах Днiпра», киевский центральный стадион, исторический музей, музеи изобразительных искусств, Лавру, Владимирский собор.
И мы , конечно, не могли мы пройти мимо кабачка «Троянда Закарпаття», где продавались Закарпатские вина. На кирпичной стене этого кабачка почти одинаковым шрифтом в рамочках были написаны аббревиатуры практически всех ВУЗов СССР. Можете не сомневаться, там уже был запечатлен и «ОЭИС».
Короче, не жизнь, а рай! Единственное, что омрачило нашу практику, что 8 августа Одессу закрыли на карантин из-за холеры. ( я об этом писал ранее). Нам всем сказали ехать по домам и ждать вызова на учебу из ОЭИС. В последний день нашего пребывания в Киеве Паша взял у своего друга фотоаппарат, и мы с ним снялись на фоне достопримечательностей Киева. На Владимирской горке к нам подошел японский турист, наш ровесник, тоже студент 5-го курса из Йокогамы. Общаясь на ломаном английском, мы быстро нашли с ним общий язык и гуляли по Киеву почти весь день, показав достопримечательности Киева, и в конце, конечно, «Троянду Закарпаття».
Посещение последней достопримечательности ярко показало разницу культур. Вначале японский студент отказывался идти в такое заведение, и тогда Паша сказал ему : «Всего по одному стаканчику!». Ответ японца нас ошеломил : «Из-за одного стаканчика идти не стоит. Я себе закажу два-три. ». Мы очень удивились, зашли в «Троянду Закарпаття», я сделал заказ : «Каждому по стакану Иршавского и Изабеллы. До краев!». Когда бедный японец увидел наши граненые стаканы по 250 г, а о крепости закарпатских вин он еще и не подозревал, у него глаза полезли на лоб. Оказывается, у них подобные напитки пьют из стограммовых стаканов. От третьего стакана он отказался, а нам с Пашей пришлось потом, во избежание международных недоразумений, накормить мороженным и отвести этого сына страны восходящего солнца в гостиницу. Он был в восторге от проведенного с нами дня!
Но вот наступил октябрь 1970 года, и мы снова встретились в стенах ОЭИС, начался процесс работы над дипломом. Перед Пашиным днем рождения, 12 апреля, в кулуарах общежития обсуждался следующий вопрос : «Как встретят Пашу на месте его будущей работы? Ведь встречают по одежке? А одежда Паши порядком износилась.»
Было выдвинуто следующее предложение : «Скинуться на приличные рубашку, брюки и туфли, и вручить деньги Паше. Строго наказать его земляку, Николаю Осадчуку, и его соседям по комнате, чтоб они проследили за целевым использованием денег. »
Мы стали собирать деньги в общежитии среди парней нашего курса. Хочу особо отметить, ни один не отказался! Все отнеслись с пониманием.
В день рождения Паши к нему пошла делегация : Коля Яковенко, Саша Емельяненко и я.
Мы поздравили Пашу и вручили ему конверт с деньгами. И еще мы сказали, что надеемся, что в ближайшем будущем он предстанет перед нами в новом наряде. Он пригласил нас за стол, но мы отказались, ссылаясь, что это будет неправильно по отношению ко всем остальным ребятам. Через две недели Паша продемонстрировал нам свой наряд. Все подучилось, как было задумано.
Паша поехал работать, можно сказать, в родные места - в Новую Каховку. Через некоторое время он получил однокомнатную квартиру. Жизнь и быт его стали налаживаться. На встрече выпускников в 1981 году он произвел на нас впечатление относительно благополучного человека.
Но позже я узнал, что у него на работе произошли серьезные неприятности .
Паша работал прорабом по строительству линий связи, и у него монтёр свалился со столба. Его таскали по судам, хотели посадить. После этого он работал на машиностроительном заводе мастером.
Сережа Сорокин виделся с ним в1985году.
В 1991 году встреча выпускников не состоялась. А дальше Паша исчез из поля зрения наших выпускников. Поиски мох коллег ничего не давали.
А совсем недавно знакомый Бори Маценко по его просьбе зашел по Пашиному адресу в Новой Каховке и узнал, что в 1993 году Пашу нашли мертвым в его квартире. Вся квартира была в крови. Официальная версия – несчастный случай, но вы помните, что жил Паша один, что это были за годы и как работает наше МВД.
Когда я известил одного из Пашиных друзей о случившемся, тот написал мне : «Как же бедному Паше не повезло! Как же ему досталось в этой жизни!».
Поэтому я так и назвал свой рассказ о Паше Бондарце.
Решил создать «памятник информационный» своему другу.
Сообщение отредактировал Пружина Геннадий Арсеньевич: 17 January 2011 - 09:26 AM
5
Валентина Савченко, on 23.7.2010, 23:59, said:
Маргарита Павловна Головатенко, в прошлом Рита Красножён
