МОЙ ОТЕЦ ПАВЕЛ ГРИГОРЬЕВИЧ КРАСНОЖЕН
Бедная, но честная юностьДедушка Кирилла и Леры, прадедушка Павлика, Жени и Лизы Павел Григорьевич Красножен родился 1 марта (15 февраля по ст. стилю) 1899 года в Одессе в семье недавнего крестьянина, а в это время уже горожанина Григория Авраамовича и его жены Степаниды Иустимовны. Домашние, а потом и все остальные родственники звали его Павой, на украинский манер. Семья жила недалеко от порта возле Карантинной гавани. Жили бедно, но дети все же учились. Там, в Карантинной гавани папа научился здорово плавать саженками и нырять, там прямо с мола он ловил скумбрию, ставриду и бычков и гордо нес улов маме. Ну, а подстреленные из рогатки, жирные от портового зерна воробьи были законной добычей мальчишек. Они нанизывали воробьев на палочки и жарили над костром, с тушек капал жирок, и папа с друзьями не могли дождаться, когда же они изжарятся. Ели недожаренных воробьев с большим аппетитом. Это я почти дословно передаю папин рассказ. И еще папа запомнил, как происходило восстание потемкинцев в одесском порту и на набережной. Ему было тогда 6 лет.
В восемь лет Павлуша (так звала его первая учительница Прасковья Александровна) пошел в первый класс городской народной школы. Учиться папа любил, был очень прилежен, научился грамотно писать и говорить, а уж какой замечательный каллиграфический почерк поставила ему учительница! За отличные успехи его наградили интересным способом. Богатая одесская барыня, у которой было просторное имение в Бессарабии, пригласила хорошо успевающих учеников вместе с учительницей провести каникулы в ее имении. Так Павлик оказался в райском уголке, о котором вспоминал всю жизнь. Там была просторная степь и рядом чистое море, большой помещичий дом с флигелем, где поселили детей, парк, отличная еда, игры, качели, гигантские шаги. Не хуже наших пионерских лагерей! Закончив четыре класса народной школы, Пава поступил в ремесленное училище (- Имени цесаревича Алексея! - гордо добавлял папа). Там готовили высококвалифицированных рабочих, наряду с ремеслом давали им геометрию, физику, химию. В 1916 году Павел начинает свою трудовую жизнь слесарем судоремонтного завода. В училище и на заводе папа очень полюбил работу с инструментами. Эта любовь и уважение к мастерству остались у него на всю жизнь Папа курсант.JPG 13.73К 25 Количество загрузок:
В 1916-17 г.г. Павел - курсант на курсах надсмотрщиков одесского центрального телеграфа. Сохранилась фотография паренька в форменной тужурке и фуражке. Здесь Павлу восемнадцатый год. Надпись гласит: “Изображенный на сей карточке есть сын крестьянина Херсонской губернии Павел Григорьевич Красножен. Карточка засвидетельствована для представления в почтово-телеграфный округ”. И подпись. Почему Херсонской губернии - не знаю. Наверное, по тогдашнему делению и Одесса, и Черный Кут относились к Херсонской губернии.
В октябре 1917 года Павел получает место надсмотрщика центрального телеграфа. Ему достался один из участков Ост-Индского телеграфа в Таврии, в степной части Крыма. У него в распоряжении тройка лошадок для поездок вдоль телеграфных столбов, которые прошагали из Англии через Ла-Манш, через всю Европу, дошли до Таврии, потом пройдут под водой Керченского пролива и через Кавказ уйдут куда-то далеко в неведомую Индию. Папа ловко управляется клещами, плоскогубцами, кусачками, быстро устраняет обрыв проводов, восстанавливает поваленные столбы. На соревновании надсмотрщиков он быстрее всех с помощью “кошек” взбирается на телеграфный столб. Он снимает комнату в доме богатого хуторянина, и ему, как завидному жениху, прочат хозяйскую дочку.
Но уже идет гражданская война, в 1919 году умирают от тифа родители, Павел возвращается в Одессу и продолжает работать непосредственно на центральном телеграфе. Муж сестры Аси бухгалтер Николай Руденко, покидая Одессу, оставил папе шкатулку с чем-то ценным. В городе непрерывно шли обыски и реквизиции, а чертов бухгалтер удрал и носа не кажет. Папа отважился, вскрыл шкатулку - и обомлел, увидев там груду дорогих ювелирных украшений. Что с ними делать? Папа перепрятал шкатулку, но покоя душе не было. В конце концов, он отнес ее властям и сдал по описи, только тогда он мог спать спокойно. Не за это ли сердилась тетя Ася на младшего брата?
Женитьба. Предвоенные годы
Итак, работа надсмотрщиком на телеграфе и честная бедность. Папа подрабатывал, где мог: делал электропроводку в домах и учреждениях, монтировал настольные лампы в городской публичной библиотеке, чинил всякие электроприборы. Он с детства имел неважное здоровье, а теперь и вовсе разболелся. Медицина не помогала. Тогда он снял комнатку ближе к морю, вставал чуть свет и шел дышать целебным морским воздухом. Сила воли никогда не покидала его. Здоровье поправилось, но надо было подумать о правильной семейной жизни.
Будучи приличным молодым человеком, папа посещал дом культуры работников связи, где играл в бильярд и ходил на любительские концерты. Там он познакомился с совсем молоденькой девушкой Олей Иост, которая пела в хоре и даже солировала. У нее был красивый голос и ослепительная улыбка. В октябре 1927 года Павел и Оля поженились. Как хороший работник папа получил две комнаты в коммунальной квартире на улице Подбельского (первого наркома связи). Он был старше мамы на 11 лет и уже имел большой хозяйственный опыт, поэтому варить, стирать, гладить и вообще - вести домашнее хозяйство семнадцатилетняя жена училась у мужа, мама сама в этом признавалась.
file:///C:/Users/VG/AppData/Local/Temp/msohtml1/01/clip_image004.gifВскоре у молодых родился первенец Жорочка, но ему не суждено было долго жить, он умер от дизентерии. Решили, что папе надо учиться. В 1929 году папа поступил на рабфак только что организованного электротехнического института связи и через год был зачислен на факультет телеграфно-телефонной связи. Начало тридцатых годов было очень трудным: в Украине голод, в городах скудные карточки. Жили впроголодь, счастьем было получить талоны в подвальную студенческую столовую, где давали жидкий суп и перловую кашу, которые делились на двоих. Папа с увлечением учился сам и одновременно преподавал на курсах монтеров телеграфа. В год окончания института родилась я, проблем и расходов прибавилось. Все же в 1935 году состоялся первый выпуск инженеров связи, среди которых был и Павел Григорьевич Красножен, о чем свидетельствует скромная выпускная виньетка. Папа на виньетке.jpg 15.02К 46 Количество загрузок:
Я не знаю, почему, но после выпуска папа работает сначала в Киевской области, потом - в Черниговской. Наверное, тогда тоже распределяли молодых специалистов. Но, в конце концов, папа возвращается в Одессу и начинает работать на Одесской железной дороге инженером дистанции связи. С 1936 года и до конца жизни папа - железнодорожный связист.
Виньетка выпуска ОЭИС 1935.jpg 176.28К 99 Количество загрузок: file:///C:/Users/VG/AppData/Local/Temp/msohtml1/01/clip_image006.jpgВ 1937 году случилась злосчастная история с моим дядей Женей, папиным шурином, которого арестовали за поездку во Францию. Эта история задела и папу: его
обвинили в том, что он родственник шпиона и женат на буржуазке-француженке. За это его уволили с работы с запретом занимать инженерные должности и исключили из кандидатов в партию. С большим трудом папа устроился рабочим на суперфосфатной фабрике и год глотал ядовитую пыль. В 1939 году Сталин решил слегка отыграть назад, кое-кого вернули из лагерей, дядю Женю выпустили из тюрьмы, а с папы сняли обвинения. Через год папу вместе с другими резервистами облачили в длинную шинель и шапку-буденновку, погрузили в теплушку и отправили на финскую войну, но тут она, к счастью, закончилась, и папа вернулся. Я подслушала рассказ отца, как при разгрузке эшелона бегом по сходням один боец штыком нечаянно пропорол другого. Детская память сохранила этот рассказ. В марте этого же года у нас в семье появилась еще одна девочка, смуглая, черноглазая Ирочка.
Семейство увеличилось, и папа трудился изо всех сил. Порядок в коммунальном хозяйстве квартиры поддерживал исключительно он: носил из дворового колодца воду, чистил засорившиеся раковины, трубы и унитаз, налаживал газовую плиту взамен огромной кафельной, чинил электричество и звонки, белил потолки, красил окна и двери…Он всё делал хорошо. Все подруги завидовали маме. Наверное, у нас с Ирочкой было бы замечательное детство, если бы не…
Война
Но вскоре началась война, и в считанные недели она подошла к Одессе. В середине июля 1941 года отец отправил нас вместе с семьями других железнодорожников в эвакуацию, а сам остался в Одессе. Он рассказывал мне, что очень скоро связь с Москвой по линии наркомата связи была нарушена. Дольше других поддерживалась связь по так называемой «бронзе», правительственному проводу НКПС (наркомата путей сообщения), но и она вскоре была перерезана немцами. Какое-то время береговые и снятые на берег корабельные батареи не давали сомкнуться кольцу на восточном участке обороны. Там оставалась в наших руках железнодорожная ветка Одесса-Николаев и идущая вдоль неё “воздушка”. Вот вдоль этой единственной линии связи и мотался где на дрезине, а где на полуторке (когда полотно разрушено) мой папа с бригадой монтёров. Они соединяли разорванные провода, когда рядом рвались снаряды, а моряки с батарей шли в штыковые контратаки. Когда кольцо окружения сомкнулось и ремонтировать больше было нечего, одесские железнодорожные связисты поступили в распоряжение военного штаба НКПС, где уже начали формировать военно-восстановительные и заградительные железнодорожные части. Так папа оказался в Воронеже, где находилось Управление Военно-Восстановительных Работ №8, сокращенно УВВР-8. Я навсегда запомнила это слово, а ещё - полевая почта 51082, поезд Связьрема-24, это был папин адрес на войне. С этим поездом папа прошел почти всю войну, только в Маньчжурии номера почты и поезда изменились.
Вместе с армией папин поезд отступил за Дон и в ноябре 1942 года оказался у самого Сталинграда. Там рушилось и горело всё, горел и поезд Связьрема, но восстанавливался и снова чинил связь и не только чинил, но и тянул линию связи вдоль строящейся ветки Сталинград-Астрахань за Волгой, без которой обороняться, подвозить подкрепления и увозить раненых было невозможно. Напоминает об этих днях папина медаль “За оборону Сталинграда”. Папа видел, как в феврале 1943-го сдавались жалкие, обмороженные немцы. Повсюду валялись неубранные окоченевшие немецкие трупы. Папа рассказывал, что оставшиеся в городе дети съезжали со снежных горок на мёртвых немцах, как на санках.
file:///C:/Users/VG/AppData/Local/Temp/msohtml1/01/clip_image008.gifПотом началось освобождение наших городов. В папиных служебных предписаниях можно увидеть названия железнодорожных узлов в Ростовской, Донецкой, Днепропетровской, Кировоградской, Николаевской, Одесской, Ивано-Франковской и Львовской областях. Следом пошли заграничные названия. Железнодорожная связь всего юга страны во многом восстановлена усилиями моего папы. Папа в 1945.jpg 14.43К 43 Количество загрузок:
Павел Григорьевич Красножен дошел со своим поездом, начальником которого он стал, до Силезии, получил боевой орден “Красной звезды” и медаль “За победу над Германией” и уже мечтал о возвращении домой, как вдруг осенью 1945 года получил приказ следовать на Дальний Восток, к границе с Китаем. Туда повернули большую группировку наших войск, потому что наша страна готовилась вступить в войну с Японией. Поезд Связьрема прошел пол-Европы и всю Азию и оказался в Маньчжурии. Там надо было восстанавливать и эксплуатировать для военных нужд Китайско-Чаньчунскую железную дорогу, бывшую знаменитую КВЖД, построенную Россией в начале века и соединившую Читу и Владивосток кратчайшим путём через Китай. Столицей КВЖД был Харбин, где жило много русских, бывших служащих КВЖД и эмигрантов. Многие китайцы знали русский язык, и папа с юмором рассказывал, как, пытаясь всучить негодный товар, китаец клялся: — Капитана-капитана, машинки нет! (т.е. мошенничества нет). Еще помню, он рассказывал, как ловко раскатывали китайцы очень тонкое тесто для своей любимой лапши, высоко подбрасывая пласт и шлепая его (или им?) по потной спине. Бр-р-р! Но вообще-то служба там была не из легких, она пришлась и на бои в сентябре, и на зиму 45-46 г.г., а зимы в Маньчжурии суровые: поработай-ка с мерзлыми проводами и железяками на морозе и поживи-ка месяцами в теплушке, обычном товарном вагоне с печкой-буржуйкой! Случались и диверсии фанатиков-японцев, считавших эти территории своими.
В марте 1946 года наши войска стали покидать Маньчжурию, передав власть Мао-Цзе-Дуну. Поезд Связьрема перебазировался в Ворошиловск-Уссурийский, получил нового начальника, а папа с медалью “За победу над Японией” вернулся, наконец, домой, где он не был почти пять лет. Более подробно об этих годах жизни Павла Григорьевича можно прочесть в главе «Разбирая папин архив».
Возвращение к мирной жизни
Папа вернулся в свою лабораторию связи при управлении Одесской железной дороги и снова стал работать инженером с окладом 850 рублей. Здесь мне кое-что непонятно: почему он, руководивший в труднейших условиях подразделением почти в 200 человек и получавший содержание больше 2000 рублей, согласился на такую скромную должность и мизерный оклад? Правда, началась модернизация железных дорог, в железнодорожной связи появилось много нового и интересного, подсмотренного в Европе. Папа очень любил копаться в схемах, изобретать хитроумные релейные механизмы защиты, усовершенствовать всякие линейные усилители и выпрямители. Он устал на войне, здоровье пошатнулось. Наверное, он пришел с войны с мечтой о спокойной, творческой работе... А может быть всё не так. Ведь отец вернулся с войны позже других, на Дальнем Востоке были немногие. К этому времени все руководящие посты в управлении дороги были разобраны, а врожденная деликатность не позволяла отцу расталкивать других, размахивая военными заслугами. Так или иначе, но отец опять начал с нуля, как будто бы только что окончил институт и ему 23 года. Но теперь ему 47 лет и дома его ждали голодные девочки, голодные жена и теща... Два года подряд в Украине был неурожай из-за засухи, за мешочек кукурузной крупы надо было отдать заветный “трофейный” отрез или единственный мой подарок - швейцарские часики. Когда все отдали, что было делать? Между прочим, папа ни за что не хотел, чтобы мама шла работать.
Промучившись так с полтора года, отец принимает кардинальное решение, в корне изменившее нашу жизнь и повлиявшее на всю последующую судьбу семьи. Он оставляет так любимую им Одессу и вместе с нами переезжает на железнодорожную станцию Помошная в 250 километрах от Одессы, где ему предложили стать начальником дистанции сигнализации и связи с окладом 1500 рублей, с казенной квартирой и огородом. Так в октябре 1947 года в Помошной появился новый ШЧ-4 Павел Григорьевич Красножен (на железной дороге буквой Ш обозначается служба связи, а Ч - дистанция, околоток, там есть ПЧ - путейская дистанция, НГЧ - подвижной состав и т.д.). Нас поселили на жилой половине конторы, где размещались бухгалтерия, техотдел и папин служебный кабинет. Он с жаром взялся за новую работу.
Нелегкая служба ШЧ
Дистанция имела протяженность около ста километров, включала в себя большой железнодорожный узел и несколько станций поменьше и обеспечивала телефонную и телеграфную связь (железнодорожную, разумеется), разнообразную сигнализацию (семафоры, светофоры, предупредительные диски) и блокировку (стрелки, жезловые системы, чтобы на одном перегоне не оказалось два поезда одновременно). В штате было больше ста связистов, еще были здания с аппаратными, сооружения, дрезины и даже конюшня с десятком лошадей вместо грузовика. Дома постоянно звучали слова: ЛАЗ (линейно-аппаратный зал), бронза, Бодо, СЦБ, система Наталевича... По ночному звонку папа вскакивал и мчался куда-то на паровозе или на дрезине устранять повреждение. Кошмаром были вечные зимние гололеды, обрывавшие провода. Вообще, порядки на железной дороге тогда были строгие, почти военные, существовал политотдел, малейшая задержка поезда была ЧП. По прохождению поезда можно былопроверять часы с точностью до полминуты. Помошнянская дистанция связи соревновалась с Котовской, Знаменской, Вознесенской и Одесской дистанциями связи и часто оказывалась первой. Тогда папа получал премию и покупал какую-нибудь вещь, о которой долго мечталось, например, радиоприемник “Октава” (до этого у нас был допотопный СИ-235, который был в войну сдан органам, там его шелковую изоляцию съели крысы, и папа сам починил его). Скромная “Октава” казалась нам чудом техники, и папа сиял.
Но чаще были вечные экзамены по ПТЭ (правилам технической эксплуатации), которые с железной регулярностью проводились чуть ли не каждые полгода среди инженерного и технического персонала без исключения. К этим экзаменам отец относился очень серьезно, и странно было видеть седого человека (папа пришел с войны седым), сжавшего ладонями голову и наизусть твердившего бесконечные правила на все случаи железнодорожной жизни.
Может быть поэтому в те годы так редки были серьезные аварии на железных дорогах? Жизнь шла, мы построили свой домик. В 1951 году недалеко от Дома Связи почти все связисты построили себе дома, получилась целая улица. И что интересно, у большинства сотрудников дома были под железными крышами, а у начальника - под соломенной. Папа был настолько щепетилен, что и помыслить не мог воспользоваться своим положением и достать дефицитное железо. Зато у нас стараниями папы был самый красивый дворик с цветниками и замечательный сад с породистыми вишнями, черешнями, абрикосами и сливами. В Помошной почти все знали и уважали ШЧ Красножена. На парадном кителе он носил серебряный знак “Почетныйжелезнодорожник”, который приравнивался к ордену. Мама и мы, дочки, гордились им. Папа в 1948.jpg 25.03К 29 Количество загрузок:
РАЗБИРАЯ ПАПИН АРХИВ
Папа был аккуратным во всем, я никогда больше в жизни не встречала такого аккуратного человека. Все его вещи, принадлежности, документы были в образцовом порядке. Он сохранял все официальные бумажки, которые сопровождали его жизнь, потому что понимал, наверное, что это документы эпохи. И вот теперь мне досталась папка с его документами, собранными примерно с 1942 года. Все более ранние, видимо, пропали в катастрофах начала войны.
У берегов Волги
Вот пачка командировочных удостоверений, выданных инженеру, потом старшему инженеру, потом инженер-капитану Красножену П.Г. Беру первое. Бросается в глаза предупреждение: “Не подлежит оглашению”. Дата - 9 ноября 1942 года. Читаем: “Выдано бригадиру группы техразведки Управления Военно-Восстановительных и Заградительных Работ Сталинградского и Донского фронта тов. Красножен П.Г. в том, что он командируется в район Сталинграда, Сарепты и Бекетовской с целью проведения технической разведки...для восстановления железнодорожных участков Сталинградского фронта. ЗКУ (?) и представителям военных властей оказать указанному товарищу необходимое содействие.
Через месяц новое предписание. Удостоверяется, что инженер управления военно-восстановительных работ (УВВР) Сталинградского и Донского фронтов товарищ Красножен П.Г. является уполномоченным по продвижению, разгрузке и переадресовке оборудования и материалов, поступающих в адрес стройки №210 на участках Урбах-Астрахань и Верхний Баскунчак-Паромная. Разрешаются переговоры по телефону и передача телеграмм по сети НКПС. Дата — 9 декабря 1942 года.
Это были самые тяжелые дни обороны Сталинграда, когда немцы вплотную подошли к Волге. Папина военно-железнодорожная часть отступила вместе с войсками от Воронежа, где она базировалась зимой 1941-42 г.г., перешла через Дон и остановилась в Сталинграде. Смутно помню папины рассказы об этом жутком лете 1942 года, о метаниях на дрезине и на полуторке вдоль разбитых вдрызг линий связи с десятком связистов, когда не известно, где свои, где немцы; по степи мечутся стада овец и коров, которых пытаются перегнать в тыл, на восток, и пастухи умоляют дать хоть клочок карты, чтобы выбраться из этого пекла. Помню рассказ папы о том, что пастух отдал на прокорм голодным мотающимся на полуторке связистам телку за страничку из атласа с картой двухверсткой.
Сталинград
Военно-восстановительный поезд кружил в Сталинградском оборонительном районе, горел, восстанавливался сам и снова и снова восстанавливал связь. От этих огненных месяцев сохранился интересный документ: аттестат на продовольствие № 9. По этому аттестату видно, что Красножон П.Г. (забавно: вначале фамилия была написана как Красныйон, потом переправлена) удовлетворен при спецформировании конторой Восстрансторгпита при УВВР-8 на 1 человека
1. Продовольствием и хлебом по 15.1.43.
2. Сахаром по 31.12.42.
3. Мылом по 31.12.42.
4. Табаком по 20.12.42.
Значит, среди боев, отступлений и контрнаступлений все же сохранялся порядок, и четко работала передвижная контора УВВР-8.
Трудно сказать, почему хлебом удовлетворен по 15.1.43, сахаром и мылом по 31.12.42, а табаком только по 20.12.42, но, может быть, так точно были рассчитаны запасы конторы? Слава нашим советским снабженцам!
Немцы захватили междуречье Дона и Волги, Ставропольский край, ломятся в Калмыкию. На севере наши войска с трудом удерживают врага. Спокойно пока только за Волгой, туда можно переправлять раненых, накапливать силы для контрнаступления. Но взгляните на карту: за Волгой сплошная безлюдная степь, бездорожье. Надо в Заволжье тянуть ветку железной дороги параллельно Волге до Астрахани, а где дорога, там и связь. И папа обеспечивает эту связь, вот она - стройка № 210, вот эти ветки Урбах - Астрахань и Верхний Баскунчак - Паромная. Об этих делах говорит папина медаль “За оборону Сталинграда”, она дорогого стоит!Железнодорожные связисты идут на запад
В феврале наши войска погнали немцев обратной дорогой, готовится освобождение Ростова-на-Дону. И 8 марта 1943 года папу командируют в Сальск, это километров 100 на юго-восток от Ростова. В предписании говорится, что он является исполняющим обязанности Начальника Голбазы УВВР-8 и ему поручается “мобилизация и сбор материалов и оборудования, находящихся на Сальском узле”. Надо ведь понимать, что Сальск только что освободили от немцев и собирать оборудование прийдется не на базе стройматериалов... Есть отметка, что 30.3.43 папа выбыл из Сальска в Ростов. Значит, наши уже освободили Ростов. Начинается освобождение Донбасса - и у папы маршрут 15.4.43 в Новошахтинск, затем 17.4.43 - в Злодейскую (искала, искала на карте - не нашла, наверное, переименовали), 26.4.43 - в Батайск.
Все лето 1943 года наши войска выбивали немцев из Донбасса, из Харьковской области. Новый штамп на командировочном предписании: полевая почта 51082. Папа старший инженер части 51082 командируется в Ясиноватую и Докусанскую. Это в Донбассе. 7 октября 1943 года Красножен П.Г. командируется в Чаплино. Это уже Днепропетровская область. 11 октября - в Письменную Сталинской железной дороги (Сталино ныне Донецк), 15 октября - в Сталино. Видно, освобождение Украины идет не быстро, ведь где-то в августе 1943 года состоялась Курская битва, освободили Белгород, а Харьков несколько раз переходил из рук в руки. Все железнодорожные коммуникации разбиты вдребезги, и еще в мае - июне 1944 года папа восстанавливает связь на станциях Верховцево, Белозерье, Знаменка и Помошная (Днепропетровская и Кировоградская области). Теперь понятно, почему папа согласился в 1947 году переехать в Помошную: он знал ее по военным годам и даже раньше, когда в 1927 году прислал своей невесте открыточку “Привет Вам, Ольца, из Помошной. Здесь проездом. Пава”. На открытке изображен “Вид пруда у водокачки. Помошная № 2”. Очень неплохой вид, и сильно напоминает мне пруд возле Дома связи, где мы поселились в Помошной.
А между тем 10 апреля 1944 года уже освободили Одессу, и папа, конечно, рвется в родной город, чтобы хоть одним глазком посмотреть, как там дом родной. 12 июля он направляется в Яновку и в Одессу. Он приедет в Одессу еще и в октябре 1944 года, думаю, чтобы помочь нам устроиться, ведь мы в сентябре вернулись из эвакуации. 9 октября папе присвоено звание инженер-капитана связи.
У папы пропуск по Европе
Конец 1944-го года и начало победного 1945-го папа встречает в Западной Украине. Я держу в руках пропуск, по которому ему военный комендант гвардии майор Мурф... (неразборчиво) разрешает хождение по городу Станиславу (ныне Ивано-Франковск) в ночное время. Вот такой же пропуск для хождения по городу Стрый с 22 до 24 часов, но это уже июль 1945 года, выдан военным комендантом майором Брызгаловым с роскошной подписью.
А потом в командировочных предписаниях появились заграничные города: Новы-Загуж, Ясло, Новы-Сонч (это под Краковом, январь 1945 года), Стрый, Загуж, Новы-Сонч, Сухо-Бельско (апрель-май 1945 года). Между прочим, в этом предписании Красножен П.Г. уже назван начальником спецпоезда НКПС-24 по восстановлению связи и СЦБ (сигнализация, централизация и блокировка, то, без чего поезда не могут ходить, будут крушения). И снова Новы-Сонч, Бельско, Дзедзице, Краков. Бельско совсем рядом с Освенцимом, километрах в 25. Эта командировка помечена 6 мая 1945 года. Так вот, где папа встретил день Победы!
Конец мая и июнь - новые маршруты спецпоезда: Бельско - Забжедовица - Оппельн. Забжедовицы я не нашла, а Оппельн - это, по-видимому, немецкое название польского городка Ополе под Вроцлавом (Бреслау) в Силезии (Шлезвиг). Эти земли Гитлер присоединил к рейху. В июле папа направляется в Краков для выполнения спецзадания. И вот последнее предписание: 20 сентября 1945 года начальнику Спецпоезда НКПС № 24 инженер-капитану Красножену П.Г. приказом Зам. Наркома пути тов. Гарнык № 154 от 12.09.45 г. Предлагается выехать на участок Аньда - Харбин - Муданьцзян для выполнения работ по восстановлению связи.
На сопках Маньчжурии
Вспомним, это были дни, когда СССР вступил в войну с Японией. Эшелоны с войсками и техникой двинулись с запада на восток. Среди них был и папин поезд Связьрема № 24. Связистов направили на восстановление Китайско-Чаньчунской железной дороги, бывшей КВЖД, построенной в начале века Россией. Она соединяет кратчайшим путем Читу и Владивосток по территории Маньчжурии. Измерила по карте: участок Аньда - Харбин - Муданьцзян имеет в длину около 400 км. От тех времен папа сохранил два номера армейской газеты “Знамя победы”. В праздничном номере за 7 ноября 1945 года на первой полосе в рубрике “В честь 28-й годовщины Октября” помещена заметка под заголовком “Раньше срока на 36 часов”. Там говорится: ”Подразделение инженер-капитана Красножена получило специальное задание НКПС. Личный состав с энтузиазмом приступил к работе... Задание было выполнено раньше срока на 36 часов.” На последней странице помещены стихи лейтенанта Николая Карпова:
Воинам-восстановителям
3]В густых лесах, среди болот
3]Пути стальные пролегают.
3]Веселый трепетный гудок
3]В далеких сопках замирает.
3]Суровый, долгий путь побед
3]Нас вел сюда от стен Варшавы.
3]Иных средь нас в живых уж нет,
3]Хоть живо дело их и слава.
3]Уменье наших ловких рук
3]Мы в шпалы с рельсами вложили.
3]Здесь я, и он, и ты, мой друг,
3]Отчизне верно послужили.
Как знать, не единственная ли это ода железнодорожникам и железнодорожным связистам? Папа сохранил еще один выпуск газеты с заметкой о работе его поезда. Военное время не позволяло указывать номера частей, поездов, названия населенных пунктов, и только по фамилиям можно было узнать, о каком подразделении идет речь.
“Команде связистов было приказано снять провода из цветного металла на одном из участков большого узла. Ранним морозным утром связисты под руководством тов. Ладыгина приступили к работе. Работать приходилось в трудных условиях: холодный ветер обжигал лица бойцов, руки стыли, прикасаясь к металлу. Но несмотря на это связисты обязались выполнить задание с честью - обрабатывать в день не менее 20 столбов на каждого бойца и скатывать по 5 километров снятых проводов...” (Газета “Знамя Победы” от 21 декабря 1945 года). Тов. Ладыгин, по словам папы, был начальником линейного отряда военных связистов из папиного поезда. Посчитайте, за сколько дней можно было снять и скатать 11540 км цветных проводов (по акту) так называемой “бронзы”. У связистов “бронзой” называлась линия правительственной связи, которую они должны беречь, как зеницу ока. Когда немцы окружили Одессу, единственной связью с Москвой была железнодорожная “бронза” через Николаев. Теперь надо было восстанавливать связь в разоренной России, нужны были провода из меди. Так и работали: КВЖД восстанавливали и о Родине не забывали.
Смотрю акт от 11 марта 1946 года. Папа сдает поезд новому начальнику. Оказывается, под его началом работало 176 человек. По штату должно было быть еще больше, 291 человек, но связистов не хватало. Работали 5 линейных отрядов, они и восстанавливали, и демонтировали. Были мастерские, и даже подсобное хозяйство. Отмечено, что у связистов на откорме были коровы, но к марту 1946 года, когда поезд Связьрема № 24 передислоцировался из Харбина в Ворошиловск-Уссурийский, оставшаяся единственная корова была снята с эшелона на станции Рассыпная-Падь представителем ветслужбы Приморского военного округа и оставлена на границе... В акте упомянуты выпечка хлеба, а также сапожная и портняжная мастерские, прачечная и парикмахерская. В отдельном четырехосном вагоне находились механические мастерские, а в двухосном - кузница. Весь подвижной состав состоял из 10 вагонов, трех полуторок ГАЗ-АА, одного ЗИС-3, дрезины УА и дрезины СП. И всем этим командовал мой папа, инженер-капитан Павел Григорьевич Красножен. Он признавался, что очень устал, измотала сухомятка, ночные выезды на перегоны. Наконец, 8 марта 1946 года пришел долгожданный приказ № 33 по УВВР-8: “...инженер-капитана связи тов. Красножена П.Г. по состоянию здоровья с 10 марта 1946 г. освободить от занимаемой должности начальника Связьрема № 24 и откомандировать в распоряжение Одесской железной дороги. Основание: заключение врачебной комиссии”.
А вот и заключение врачебной комиссии центральной больницы Китайско-Чаньчунской железной дороги (так теперь называется КВЖД) в городе Харбина. К нему прилагается бланк с китайскими иероглифами, на котором доктор И. Тажада нарисовал папины легкие, заштриховал некоторые участки и по-немецки констатировал: Diag: lungentuberculose (g). 21.02.1946. Другой доктор добавил еще неврастению.
Так закончилась для папы Великая Отечественная война. Он награжден орденом “Красная звезда”, медалями “За оборону Сталинграда”, “За победу над Германией” и “За победу над Японией”. И как странно читать в его военном билете офицера запаса “В Великой Отечественной войне не участвовал” (там записано “не учавствовал”). Да, он не служил в армейских частях, но, между прочим, есть справка, выданная УВВР Третьего Украинского фронта 26 марта 1944 года № 1425 с пометкой “Действующая армия”, где говорится: “На основании постановления Государственного Комитета Обороны от № января 1943 года за № 1095 на работников управлений Военно-Восстановительных работ фронтов распространяются права и льготы, которыми пользуются военнослужащие и их семьи”. Я думаю, что это потому, что военные железнодорожники и связисты участвовали в войне наравне с солдатами. Ведь папа был на фронте с июля 1941 года по март 1946 года, почти 5 лет! Почему он хранил эти предписания на грубой оберточной бумаге? Он знал, что кто-нибудь обязательно прочтет их, и внукам не будет стыдно за деда.
После войны
Последняя часть архива отражает послевоенную работу папы. По документам видно, что он возвращается на прежнее место работы, инженером дорожной лаборатории связи 9-й дистанции сигнализации и связи Одесской железной дороги с 16 апреля 1946 года с оплатой 850 рублей. И вот он, приказ № НГЛ/490, решительно изменивший нашу жизнь: “Назначить инженер-капитана связи тов. Красножена П.Г. начальником Помошнянской дистанции связи. 23 октября 1947 г. Начальник Одесской железной дороги генерал-директор движения 3-го ранга Сущенко”. Последние 17 лет жизни папы и мамы прошли в Помошной. Здесь вскоре после вступления в должность папа стал инженер-майором связи.
Читаю еще одну справку. В 1949 году, судя по выписке из протокола по установлению трудового стажа, папин трудовой стаж, который должен быть учтен при выплате надбавок за выслугу лет, составляет... тринадцать лет! Получается, что он начал работать только в 37 лет, когда закончил институт, а до этого был тунеядцем. Загадка бюрократии.
В 1951 году папа был награжден медалью “За трудовое отличие”.
И снова выписка из приказа. 4 ноября 1954 года папа расстается с любимой дистанцией в Помошной и возвращается в дорожную лабораторию.
Наконец, последний приказ от 15 сентября 1956 года. “...В связи с уходом на пенсию по возрасту уволить...”. Больше папа не жил по приказам. Остались еще грамоты, благодарности, наградные книжки. Сверяюсь с датами. Первые документы архива датированы 1942-м годом, последние - 1956-м. Всего четырнадцать лет!
Похоронен Павел Григорьевич в Харькове, на Одесском кладбище (хоть так чуть ближе к милой Одессе), участок №39.